Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век - Антология
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В. Я. Брюсов
1873—1924
Предчувствие
Моя любовь – палящий полдень Явы,Как сон разлит смертельный аромат,Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,Здесь по стволам свиваются удавы.
И ты вошла в неумолимый садДля отдыха, для сладостной забавы?Цветы дрожат, сильнее дышат травы,Чарует все, все выдыхает яд.
Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, —Играть, блуждать, в венках из орхидей,Тела сплетать, как пара жадных змей!День проскользнет. Глаза твои смежатся.То будет смерть. – И саваном лианЯ обовью твой неподвижный стан.
25 ноября 1894Психея
Что чувствовала ты, Психея, в оный день,Когда Эрот тебя, под именем супруги,Привел на пир богов под неземную сень?Что чувствовала ты в их олимпийском круге?И вся любовь того, кто над любовью бог,Могла ли облегчить чуть видные обиды:Ареса дерзкий взор, царицы злобный вздох,Шушуканье богинь и злой приветКиприды!
И на пиру богов, под их бесстыдный смех,Где выше власти все, все – боги да богини,Не вспоминала ль ты о днях земных утех,Где есть печаль и стыд, где вера есть в святыни!
23 декабря 1898Я имени тебе не знаю…
Я имени тебе не знаю, Не назову.Но я в мечтах тебя ласкаю… И наяву!Ты в зеркале еще безгрешней, Прижмись ко мне.Но как решить, что в жизни внешней И что во сне?
Я слышу Нил… Закрыты ставни… Песчаный зной…Иль это только бред недавний, Ты не со мной?Иль, может, всё в мгновенной смене, И нет имен,И мы с тобой летим, как тени, Как чей-то сон?..
2 октября 1900Мы встретились с нею случайно…
Мы встретились с нею случайно,И робко мечтал я об ней,Но долго заветная тайнаТаилась в печали моей.
Но раз в золотое мгновеньеЯ высказал тайну свою;Я видел румянец смущенья,Услышал в ответ я «люблю».
И вспыхнули трепетно взоры,И губы слилися в одно.Вот старая сказка, которойБыть юной всегда суждено.
27 апреля 1893Женщине
Ты – женщина, ты – книга между книг,Ты – свернутый, запечатленный свиток;В его строках и дум и слов избыток,В его листах безумен каждый стих.
Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток!Он жжет огнем, едва в уста проник;Но пьющий пламя подавляет крикИ славословит бешено средь пыток.Ты – женщина, и этим ты права.От века убрана короной звездной,Ты – в наших безднах образ божества!
Мы для тебя влечем ярем железный,Тебе мы служим, тверди гор дробя,И молимся – от века – на тебя!
11 августа 1899Отрады
Знаю я сладких четыре отрады.Первая – радость в сознании жить.Птицы, и тучи, и призраки – рады,Рады на миг и для вечности быть.
Радость вторая – в огнях лучезарна!Строфы поэзии – смысл бытия.Тютчева песни и думы Верхарна,Вас, поклоняясь, приветствую я.
Третий восторг – то восторг быть любимым,Ведать бессменно, что ты не один.Связаны, скованы словом незримым,Двое летим мы над страхом глубин.
Радость последняя – радость предчувствий,Знать, что за смертью есть мир бытия.Сны совершенства! в мечтах и в искусствеВас, поклоняясь, приветствую я!
Радостей в мире таинственно много,Сладостна жизнь от конца до конца.Эти восторги – предвестие бога,Это – молитва на лоне Отца.
28 апреля 1900Habet illa in alvo[7]
Ее движенья непроворны, Она ступает тяжело, Неся сосуд нерукотворный, В который небо снизошло.
Святому таинству причастна И той причастностью горда, Она по-новому прекрасна, Вне вожделений, вне стыда.
В ночь наслажденья, в миг объятья, Когда душа была пьяна, Свершилась истина зачатья, О чем не ведала она!
В изнеможеньи и в истоме Она спала без грез, без сил, Но, как в эфирном водоеме, В ней целый мир уже почил.
Ты знал ее меж содроганий И думал, что она твоя… И вот она с безвестной грани Приносит тайну бытия!
Когда мужчина встал от роковой постели,Он отрывает вдруг себя от чар ночных,Дневные яркости на нем отяготели,И он бежит в огне – лучей дневных.
Как пахарь бросил он зиждительное семя,Он снова жаждет дня, чтоб снова изнемочь, —Ее ж из рук своих освобождает Время,На много месяцев владеет ею Ночь!
Ночь – Тайна – Мрак – Неведомое – Чудо,Нам непонятное, что приняла она…Была любовь и миг, иль только трепет блуда, —И вновь вселенная в душе воплощена!
Ребекка! Лия! мать! с любовью или злобойСокрытый плод нося, ты служишь, как раба,Но труд ответственный дала тебе судьба:Ты охраняешь мир таинственной утробой.
В ней сберегаешь ты прошедшие века,Которые преемственностью живы,Лелеешь юности красивые порывыИ мудрое молчанье старика.
Пространство, время, мысль – вмещаешь дважды ты,Вмещаешь и даешь им новое теченье:Ты, женщина, ценой деторожденьяУдерживаешь нас у грани темноты!
Неси, о мать, свой плод! внемли глубокой дрожи, Таи дитя, оберегай, питай И после, в срочный час, припав на ложе, Яви земле опять воскресший май!
Свершилось, Сон недавний явен, Миг вожделенья воплощен: С тобой твой сын пред Богом равен, Как ты сама – бессмертен он!
Что была свято, что преступно, Что соблазняло мысль твою, Ему открыто и доступно, И он как первенец в раю.
Что пережито – не вернется, Берем мы миги, их губя! Ему же солнце улыбнется Лучом, погасшим для тебя!
И снова будут чисты розы, И первой первая любовь! Людьми изведанные грезы Неведомыми станут вновь.
И кто-то, сладкий яд объятья Вдохнув с дыханьем темноты (Быть может, также в час зачатья), В его руках уснет, как ты!
Иди походкой непоспешной, Неси священный свой сосуд, В преддверьи каждой ночи грешной Два ангела с мечами ждут.
Спадут, как легкие одежды, Мгновенья радостей ночных. Иные, строгие надежды Откроются за тканью их.
Она покров заветной тайны, Сокрытой в явности веков, Но неземной, необычайный, Огнем пронизанный покров.
Прими его, покрой главу им, И в сумраке его молись, И верь под страстным поцелуем, Что в небе глубь и в бездне высь!
Июль 1902В Дамаск
Губы мои приближаются К твоим губам,Таинства снова свершаются, И мир как храм.
Мы, как священнослужители, Творим обряд.Строго в великой обители Слова звучат.
Ангелы, ниц преклоненные, Поют тропарь.Звезды – лампады зажженные, И ночь – алтарь.
Что нас влечет с неизбежностью, Как сталь магнит?Дышим мы страстью и нежностью, Но взор закрыт.
Водоворотом мы схвачены Последних ласк.Вот он, от века назначенный, Наш путь в Дамаск!
1903Три женщины – белая, черная, алая…
Три женщины – белая, черная, алая —Стоят в моей жизни. Зачем и когдаВы вторглись в мечту мою? Разве немало яЛюбовь восславлял в молодые года?
Сгибается алая хищной пантероюИ смотрит обманчивой чарой зрачков,Но в силу заклятий, знакомых мне, верую:За мной побежит на свирельный мой зов.
Проходит в надменном величии чернаяИ требует знаком – идти за собой.А, строгая тень! уклоняйся, упорная,Но мне суждено для тебя быть судьбой.
Но клонится в тихой покорности белая,Глаза ее – грусть, безнадежность – уста.И странно застыла душа онемелая,С душой онемелой безвольно слита.
Три женщины – белая, черная, алая —Стоят в моей жизни. И кто-то поет,Что нет, не довольно я плакал, что мало яЛюбовь воспевал! Дни и миги – вперед!
1912Примечания
1
Они любили друг друга, но ни один не желал признаться в этом другому. Гейне (нем.).
2
второе я (лат.). – ред.
3
Лишь знаю: тщетно мы любили,
Лишь чувствую: прощай, прощай!
Байрон (перевод Aп. Григорьева).
4
Пусть тебя приветствует тот, с кем поступили несправедливо (фр.).
